Поужинав, все стали готовиться к ночлегу. Зорька, возившаяся в кустах, немного в стороне от всех, позвала к себе мужа. Индеец, убрав трубку, неторопливо прошествовал мимо меня, на его место уселась юркая и стремительная северянка…

— Скво Белой Совы соскучилась по мужчине… Она так торопилась, что ничего не взяла из припасов и обычного снаряжения. Ульдэ делила с ней еду и одежду. А сейчас — отдала ей свое одеяло из шкур и осталась на голой земле. Док забрал подстилку у Совы. Девушка, которую вы привели с собой, легла возле него — он боится за ее здоровье и хочет остаться рядом! Может Ульдэ разделить постель своего вождя этой ночью?

— Спать вместе? — я вздохнул, не зная, как отказать в такой ситуации смуглолицей охотнице и, так и не найдя причин, согласился…

Из кустов, где находились Док и Лада, не доносилось ни звука — измученная долгим переходом по каменистому берегу озера, девушка забылась тяжелым сном, а Док, которому такие марш-броски были тоже не в радость, уснул возле нее. Зато оттуда, где лежали Сова и Зорька, слышались приглушенные смех и стоны… Я почувствовал, как Ульдэ, лежавшая ко мне спиной, напряглась. Она тоже не спала. У меня появилось знакомое ощущение… Близость и доступность девушки позволяли думать о запретном, но я не допускал ничего, что могло быть истолковано, как покушение на ее спокойствие. Она вдруг развернулась и уперлась рукой мне в грудь.

— Мой вождь хочет женщину?

— Что? Ульдэ… Ты что?

— Мой вождь может ее взять!

— С ума сошла? Спи!

Я резко повернулся и, стараясь унять возбужденное дыхание, закусил губу. Такого я не ожидал… Ульдэ одним броском перескочила через меня, и мы вновь оказались лицом к лицу.

— Твои скво ничего не узнают… Сова слышит лишь дыхание Зорьки, а Док и та женщина — спят. Силы Дара не станет меньше, если он отдаст ее часть северной девушке!

— Тебя так распалили стоны Зорьки? Ульдэ, сейчас не время и не место. Вокруг могут быть враги! И…

— Вокруг нет врагов. Ульдэ понимает… Она совсем не такая красивая, как Огненный Цветок, и не такая умная, как маленькая жена вождя. Она не виновата, что родилась такой страшной.

— Ульдэ!

Она опустила голову. Я положил руку на ее бедро. Девушка не реагировала.

— Ульдэ… Извини. Не сердись на меня. Это так неожиданно… Ты спишь?

— Нет. Ульдэ считает звезды на ночном небе.

— И много насчитала?

— Много. Больше раз, чем Сова успел пронзить Зорьку своим копьем…

— Ты опять…

Она снова повернулась ко мне и страстно зашептала, приподнявшись на руках.

— Ульдэ одна! Всегда — одна! Вождь не хочет знать — почему? Ульдэ сама расскажет… В ее селении девушки не выбирают, за кого им идти замуж. Это делает отец или старший брат. Или — дядя. Все равно кто, но не она сама! Если отец не находит ей жениха — продает за деньги и спирт охотникам, которые иногда приходят из леса. После этого, девушка-ульдэ, больше не стремится замуж — ее никто не возьмет. А та, кто не хочет покориться воле родственников, убегает в лес и живет там одна. Только не все решаются… У нас осталось мало мужчин — они все полюбили спирт и уже разучились охотиться. И женщины их тоже не интересуют… Отец хотел продать меня на прииск! Ульдэ страшная — мужчин нет! — ее не брали замуж. Но она не хотела на прииск и решила сбежать. Он узнал об этом и спрятал всю ее одежду. Ульдэ хотела уйти нагишом, тогда он напился водки и сам купил ее у себя… Наши девушки не должны спорить со старшими, тем более, если это отец. Но даже отцу нельзя брать свою дочь, как постороннюю женщину! Я ударила его ножом! Ульдэ всегда сама охотилась на оленя, выслеживала рысь и ставила капканы на соболя. Ее нож очень остр, а сил — больше, чем у пьяного мужчины. Я убила его! Когда в селение приехали важные люди, Ульдэ уже была далеко. Тайга большая, кто знает ее тропы так же хорошо, как те, кто живет в них с самого рождения? Наши старики говорили — мы живем далеко от остальных людей. На тридцать дней пути в одну сторону, и на двадцать — в другую. А посередине — род Ульдэ. И никого, на все эти дни! Наша земля, как эта долина — далеко и недоступна. И она намного больше! Они пытались меня найти, потом перестали. Я провела в лесу три года! Одна! Патроны к ружью кончились, я ловила рыбу руками, плела силки из собственных волос, однажды напала росомаха — я задушила ее голыми руками! Я почти разучилась говорить, а людей не видела все это время. Мой брат, Кульчугай, искал меня, и нашел. Сначала он хотел меня наказать, потом решил, что я сделала правильно. Я уходила в тайгу девчонкой — а он увидел охотницу. Он принялся Ульдэ учить всему, что умел и знал сам.

Она перевела дыхание и, не давая мне опомниться, продолжила:

— Мой брат много старше Ульдэ, он уехал в большой город учиться, когда она бегала без платьев. Ульдэ хотела… — она снова запнулась. — Я решила, что раз мне не выйти замуж, то пусть тогда не кто-то, пьяный и злой, с прииска, а собственный брат станет моим первым мужчиной. Кульчугай вначале смеялся… а потом ударил меня, он уже не мог поступать так, как было естественно среди нашего рода. Вместо этого, он привез меня в город и стал учить языку. Я тогда впервые узнала, что наши чумы — не единственное место на земле, и что в городе живет столько людей, сколько никогда не наберется даже в самый большой праздник!

Она вдруг замолчала и откинулась на спину.

— Почему ты мне это рассказываешь?

— Брат занимался танцами. Как Бен и Салли. Он всегда хорошо танцевал, и наш шаман ругал его за это. Но он никого не слушался… А потом его позвали в другой большой город, и он сказал, что я поеду с ним. Мы ехали очень долго, вначале на катере, потом в поезде. А, когда уже подъезжали, началось Огненное Боренье…

— Огненное Боренье?

— Торгут-шаман, у которого три косы, предупреждал о нем. У Ульдэ есть сказание — раз, в десять тысяч лет, к земле подлетает звезда и начинается Огненное Боренье. Звезда всегда побеждает и все сжигает после себя. Но люди, они как мелкие и надоедливые букашки, вновь выползают из своих жилищ и населяют берега уцелевших рек. Он говорил, что такой день вот-вот наступит. Торгут не ошибся…

— А что было потом?

— Поезд упал вниз, с моста. Все стали тонуть. Кульчугай тоже. Ульдэ ударилась головой, потеряла зрение и память, а когда очнулась — Белая Сова и Тихая Вода поили ее лечебной травой. Ульдэ больше не видела своего брата.

Она вздохнула.

— Я училась. Ваш язык очень сложный, мой лучше. Но брат заставлял — не давал мне есть, и пить, пока я не стану с ним говорить, по-вашему. Когда я увидела Сову, подумала, что брат спустился с небес, в одежде предков за моей душой… Он помог мне — дал мужское платье и оружие. Показал, как можно выжить — это много легче, чем учить язык. Но брат был прав — я бы не смогла его понять, если не знала столько слов! Ульдэ не забыла, как жить в лесу, она оказалась равная Сове. И он иногда танцевал для меня, чтобы раны от падения быстрее зажили. Тогда я вспоминала Кульчугая.

— Танцы так похожи?

— Движение зверей и птиц всюду одинаковы… Хоть у нас, в тайге, хоть в той стране, про которую рассказывал Сова. А когда я встала — мы вместе собирали тех, кто выжил после Боренья… Иногда — почти таких же злых, как синие.

— И что вы с ними делали?

Ульдэ криво усмехнулась…

— А как бы поступил Дар? Все знают — он и Ната напали на шестерых, в предгорьях, когда увидели, как те убивают мать Огненного Цветка. И сами убили их. Мы с Совой стреляли, в почти таких же… Не знающих жалости, ворующих еду, охотившихся на людей! Ульдэ ставила силки на крола — она увлеклась и не услышала шагов, за спиной. Трое пришлых, из дальнего поселка, хотели заставить ее лечь. Она боролась! Но, если бы не Сова — чужаки, сильные и злые, смогли бы добились всего, чего хотели. Только не так, как хотела Ульдэ. Северянка еще не познала мужчину!

— Понятно…

Она развернула ко мне свое лицо и без всякого перехода сказала:

— Понятно? Значит, ты возьмешь меня? Ульдэ могут убить, как всех. Но прежде, она хочет стать женщиной…